Однажды вечером, когда я один возвращался с работы домой, потому что уже отпустил своих людей, я увидел моего бедного священника, сидящего на куче песка. Его большие ботинки почти полностью увязли в песке, и на подоле его рясы тоже был песок. Я узнал его без труда, потому что он был одет почти так же как тогда, когда я увидел его впервые. С тех пор он как-то слишком быстро весь поседел, на его вытянутом лице появилось множество глубоких морщин, и лишь его глаза были, как и прежде, голубые и ясные. Рядом с ним стояла трость с черной костяной рукояткой. Я приостановился, подошел к нему ближе и поздоровался.

Он не ожидал моего приветствия, поэтому поспешно встал и кивнул мне в ответ. По его взгляду было видно, что он меня не узнал. Этого стоило ожидать, ведь на званом обеде он, конечно, обращал на меня внимания гораздо меньше, чем я на него. Так что он просто стоял и молча смотрел на меня. Поэтому, чтобы начать разговор, я спросил: «Ваше преподобие, разве Вы меня не узнали? » «Я не имел чести узнать Вас», — ответил он. «А вот мне выпала такая честь», — сказал я в том же тоне, — отобедать с Вашим преподобием за одним столом». «Я что-то не припомню», — ответил он. «Ваше преподобие, — сказал я, — но ведь это же Вы были несколько лет назад у пастора на церковном празднике в Шауендорфе, и первым ушли после званого обеда, сказав, что Вам нужно четыре часа пути, чтобы добраться до своего прихода?»

«Да, это я, — ответил он. – Я приезжал в Шауендорф восемь лет назад на торжества, посвященные празднованию 100-летнего юбилея со дня открытия церкви. Как и подобает, я остался на обед по приглашению пастора, и первым покинул праздничный стол, потому что мне предстоял долгий путь домой. С тех пор я больше там не был. » «Так вот, я сидел с Вами за одним столом, — сказал я, — и сегодня тотчас узнал Вас, Ваше преподобие». «Это удивительно, ведь прошло столько лет», — сказал он. «Все дело в моей работе, — ответил я.- По долгу службы я общаюсь со многими людьми и запоминаю их. В результате у меня появилась такая способность, что позволяет мне узнавать людей, которых я видел много лет назад и даже всего лишь один единственный раз. И вот, мы с Вами встретились в этой унылой, неприглядной местности». «Да она такая, какой ее создал Бог, — ответил он. – Она не очень лесистая как в Шауендорфе, но порой здесь также красиво. Причем временами даже лучше всех мест на свете».

Я поинтересовался, не местный ли он, и он ответил, что целых двадцать семь лет служит пастором в горах. Я рассказал ему, что меня отправили сюда для съемки местности, и мне нужно снимать горы и долины, чтобы потом перенести их на топографическую карту, и что остановился я в доме у дороги. Когда я спросил его, часто ли он сюда приходит, он ответил, что ему нравится совершать прогулки, чтобы поразмять ноги, да и потом посидеть на камне и полюбоваться природой.

Желая поддержать разговор, он приподнялся со своего места, и мы пошли рядом, продолжая говорить о всяких пустяках, о погоде, о времени года, о том, как красивы горы при солнечном свете, и о многом другом. Если уже на том званом обеде, когда мы с ним встретились впервые, его ряса была поношенной, то теперь, она стала, пожалуй, еще хуже. Как я сейчас не пытался, но так и не смог вспомнить, была ли тогда у него шляпа. Ведь за столом он был без нее.

Дойдя до места, где наши пути расходились, и ему нужно было поворачивать к своему

приходу в горах, мы попрощались и договорились, что будем теперь встречаться чаще.

Перевод с немецкого Насти Тулуповой /  308 группа ФИЯ