Фото: Pxabay / Free-Photos

«Устар. или шутл.»

Все помним фразу из «Иван Васильевич меняет профессию»: «Был у нас толмач-немчин, ему переводить, а он лыка не вяжет, мы его в кипятке и сварили». Толмач был устным переводчиком. Сейчас он в словарях упомянут с пометой «устар. или шутл.», а само понятие «переводчик» несколько… расплылось. Потому что переводчик устный и письменный — разные профессии. В основных европейских языках они и называются по-разному: скажем, в английском устный — interpreter, письменный — translator.

Еще один пример из области «как у них — и как у нас». Во всем мире слово «перевод», если речь идет об отрасли экономики, сопровождается словом «локализация». У нас оно все не приживется, хотя понятие критически важное. Это адаптация текста под определенный рынок. Легендарные мировые примеры промахов в этой сфере — «кока-кола», которая в написании китайскими иероглифами превратилась в «кусок воскового головастика», американская «Шевроле Нова» в испаноязычном мире, где no va — это «не едет», и наши «Жигули», смахивающие на «жиголо» (потому и стали в экспортном варианте «Ладой»).

Профессия «переводчик» вполне молодая. Как говорит Мария Степанова, доцент петербургского Политеха, председатель правления Ассоциации преподавателей перевода, профессия в нынешнем ее понимании зародилась при Петре I, который повелел переводить книги по кораблестроению, сельскому хозяйству и так далее.

Переводчиков долго не было в советском справочнике профессий. Широко они понадобились, когда рухнула госмонополия на торговлю с зарубежьем: надо было переводить сертификаты на продукцию, от российских ноу-хау до фермерского меда, а те, кого готовили для Министерства внешней торговли и МИД, явно не покрывали новые потребности. Вот тогда в вузах стали множиться кафедры перевода. Диапазон: от высококлассной Высшей школы перевода при Университете имени Герцена — до наспех сколоченной в провинциальном вузе.

— Преподавателей искали среди лингвистов и учителей иностранного языка, притом что это другие профессии, — подчеркивает член правления Союза переводчиков России Павел Брук. Павел Семенович любит цитировать кого-то из коллег: «Преподавать перевод может только человек, который сам переводит, причем «на деньги». В том смысле, что востребован.

— Еще лет 20 назад было так: окончил человек педагогический вуз, язык знает — значит может переводить. Сейчас это невозможно, — заявляет Мария Степанова. — Профессия переводчика стала высокотехнологичной.

А именно — подразумевает использование компьютерных технологий. Не путать с машинным переводом. Машинный — это вы ввели текст на одном языке, а перевела его машина (тот же доступный всем «Гугл транслейт» или переводчик от «Яндекса»). Перевод порой смехотворный, но свое доброе дело делает: мы его используем, когда ищем в Интернете отзывы о зарубежных отелях, и гораздо охотнее покупаем товар на платформах электронной коммерции, если он сопровожден описанием хотя бы в корявом машинном переводе.

Высокотехнологичные системы перевода — совсем другое. Специалисты между собой называют их «кошки». От CAT-tools, «кошачьи инструменты», хотя CAT здесь — аббревиатура от computer-assisted translation. Эти системы запоминают ранее переведенный текст (не придется начинать с нуля, если его когда-то уже переводили), к ним подключаются глоссарии (а значит, будет выдержано единообразие терминов). Без систем автоматизации перевода уже немыслима экономика с ее нарастающим документооборотом.

— Сегодня я уже не приму в компанию человека, который не умеет работать в таких системах, — категоричен руководитель петербургского отделения Союза переводчиков России Илья Мищенко, управляющий директор компании «Литерра».

Его понять можно: над переводом эксплуатационной документации, например, к вертолету работает одновременно целый коллектив, а перевод должен быть единообразным и последовательным.

Так вот в подавляющем большинстве вузов работе с такими системами не учат. Это не входит в образовательный стандарт. Только вузы, которым дано право не следовать федеральным правилам (например, Политех, где работает Мария Степанова), создают свои собственные стандарты с учетом потребностей отрасли.

— Кроме того, студентов, как правило, готовят на материалах, с которыми в работе они не встретятся, пожалуй, никогда, — добавляет Илья Мищенко. — Например, газетные статьи. В России всего одно-два издания, перепечатывающих публикации зарубежных СМИ. И лишь тысячная доля процента студентов-переводчиков потом будут работать в ООН и переводить про глобальное потепление или проблемы бедности. Большинству письменных переводчиков предстоит работать с документацией по электротехнике, машиностроению, нефтегазу, строительству, и в вузах этому практически не учат.

Служба на границе

Международным днем перевода стал последний день сентября, когда то ли в 419-м, то ли годом позже почил св. Иероним, создатель латинского текста Библии (православная церковь чтит память об Иерониме Блаженном 28 июня).

— Когда праздник становится официальным — это признание статуса профессии, — говорит Павел Брук. — Это очень важное событие, потому что сегодня статус переводчика по большому счету не признан. Образцовый пример этого — театральные афиши, где названы и пьеса, и автор, и режиссер, и актеры, но не переводчик. Хотя, строго говоря, русский текст «Гамлета» не Шекспир писал.

— Отрасль до сих пор практически никак не регулируется, — констатирует Илья Мищенко. — Все «регуляторы» сообщество вырабатывает самостоятельно.

В России до сих пор нет системы судебного перевода с требованиями к квалификации и нормативами. Уже был драматичный прецедент: следователь торопил переводчика, тот не справлялся с объемом текста, воспользовался «Гуглом» — и вышло некорректно. Переводчика осудили на несколько лет. Правда, тут же выпустили по амнистии, «но прецедент очень нехороший», предупреждает Илья Мищенко.

Павел Брук — эксперт в техническом переводе и недоумевает: любая техническая документация (хоть к вашей стиральной машинке) должна быть оформлена по ГОСТу, по Единой системе конструкторской документации, но это категорически не соблюдается. Посмотрите в инструкцию к вашей импортной микроволновке. Там наверняка написано «откройте», «поверните». А надо: «следует открыть», «надлежит повернуть». Казалось бы, ерунда, к тому же приятнее, когда вам в инструкции не указывают и «на вы» обращаются. Но Павел Брук убежден: ГОСТ не с потолка взялся, он учитывает наши «национальные особенности»:

— Переводчик — вообще-то пограничник, он находится между двумя культурными цивилизациями и должен реалии одной перевести в реалии другой. Немецкий рабочий, если ему «рекомендуется», так и сделает — таковы традиции производства. У нас традиция — несоблюдение технологической дисциплины, поэтому ГОСТ предполагает не «рекомендации», а то, что надлежит сделать обязательно.

Как пройти в Ксоксловский переулок?

Надо сказать, неспешный Петербург в популяризации переводческого дела обогнал всех.

Во-первых, напомним, именно в нашем городе почти 20 лет назад возник конкурс письменного перевода Sensum de Sensu — разросся до неформального международного.

Во-вторых, в 2017 году появилась Ассоциация преподавателей перевода. Идею предложили работодатели, директор компании «Т-Сервис» Светлана Светова, сейчас в Ассоциацию входят преподаватели и представители переводческих компаний со всей России и из нескольких стран-соседок. «Наша задача показать, что переводчик — отдельная профессия, а преподавание перевода — отдельный вид деятельности, — комментирует Мария Степанова. — А сверхзадача — готовить переводчиков, которые смогут работать сразу после вуза». Сейчас с этим сложности, особенно в небольших городах: тамошние вузы учат на переводчиков, но трудоустроиться людям негде. В крупных городах переводческие фирмы даже на практику неохотно возьмут студента, обученного по старинке. То есть по действующему образовательному стандарту.

Ассоциация устраивает лекции и курсы повышения квалификации, проводит конкурс устного перевода. Президент Ассоциации доцент РГПУ им. Герцена Наталья Нечаева затеяла проект «Юник»: студенты разных вузов переводят материалы о хромосомных отклонениях — для семей с такими детьми. Мало того что бесплатно, студенту это даже как практика не засчитывается, чтобы было абсолютно бескорыстно.

В-третьих, именно в Петербурге специалисты сформулировали правила перевода и транслитерации городских топонимов для уличных указателей. Раньше названия переводились по разным и порой противоречащим друг другу стандартам, и какой-нибудь «Хохловский переулок» в Москве гордо величался на латинице «Ксоксловским» (Xoxlovskij), что иностранцу вряд ли помогало в ориентировке. Примечательно: разработку петербургских переводчиков сделали городским законом, но не у нас, а в Екатеринбурге. Ничего-ничего, в 2020 году на основе этих правил будет составляться уже российский стандарт транслитерации топонимов.

В-четвертых, петербургские переводчики очень активно участвуют в разработке российского профстандарта переводчика (да, его до сих пор нет, что тоже показательно).

Ну и, наконец, повторим: именно Петербург первым закрепил Международный день перевода в календаре городских праздников. Правда, со стороны города это пока поддержка исключительно моральная. Все акции, в том числе открытые лекции, переводчики так и проводят на энтузиазме и на свои кровные.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 182 (6535) от 30.09.2019 под заголовком «Шекспир по-русски не писал».