Интервью компании «Экспримо» на сайте компании, а также в летнем номере журнала «Мир перевода», 2009 год. – http://www.okperevod.ru/pg-7.htm

Расскажите, пожалуйста, о Вашей «профессиональной биографии».

В детстве я вовсе не мечтал стать переводчиком. Зато с самого нежного возраста пристрастился к чтению. Первыми моими книгами были увесистые тома «Войны и мира». Сначала я с любопытством разглядывал иллюстрации, позже начал читать. Правда, очень раздражали диалоги на французском. Знать бы:

Так уж получилось, что с зарубежной литературой я познакомился раньше, чем с отечественной. В 43-м году, когда отец привез меня в Москву из фронтового эвакогоспиталя, я получил по-настоящему бесценный подарок — стопку книг, которые до сих пор остаются среди самых любимых: Марк Твен, Диккенс, Андерсен, Конан Дойль, Джек Лондон, Майн Рид, а вместе с ними Дюма, Жюль Верн, немного позднее Виктор Гюго: Так вошли в мою жизнь история и культура Франции. Тогда же были сделаны первые, весьма наивные, попытки сочинительства.

После армии я пришел в московский инъяз. Как и многие тогда, прилично знал немецкий язык. Известный профессор Рахманов, присутствовавший на вступительных экзаменах, посоветовал попробовать себя еще в одном языке. Как раз начинали работать инъязовские «нулевки». Почему-то я выбрал французское отделение: Потом не раз буду пытаться объяснить этот выбор, причем не столько журналистам, сколько самому себе.

Здесь самое время сказать, что не раз приходилось принимать важные, иногда не слишком очевидные решения, во многом определявшие мою профессиональную жизнь. Это и приход на переводческий факультет, и решение не продолжать карьеру в Международном отделе ЦК, а принять приглашение из подлинной академии перевода, какой было тогда издательство «Прогресс». В нем я проработал практически всю жизнь. И дерзкое решение специализироваться в переводе на иностранный язык. И не менее смелое решение войти в синхронную кабину. И, наконец, решение создать Московскую ассоциацию переводчиков в конце 80-х, а затем и нынешний Союз переводчиков России, который через пару лет отметит свое двадцатилетие.

На таком сложном пути не обойтись без удачи. И мне действительно везло на преподавателей: Н.Б. Жукова, В.Ю. Розенцвейг, И.Ю. Шехтер, М.Г. Книппер-Чехова. Повезло на друзей — коллег по французским редакциям в «Прогрессе», в журнале «Международная жизнь», в пражском международном журнале «Проблемы мира и социализма». Очень повезло с моими спутниками-синхронистами: В. Комисаровым и Г. Черновым, М. Цвиллингом и Т. Ступниковой, А. Швейцером, Р. Миньяром-Белоручевым, Л. Владовым и А. Хайцманом: Везло на верных соратников, с которыми мы создавали наш Союз, на коллег из разных творческих союзов, с которыми мы дважды проводили в Госдуме РФ первый в истории России закон о творческих работниках и творческих союзах. Закон, дважды торпедированный президентами России. Цена этой работы — больше десяти лет, потерянных для перевода.

Были ли (и остаются) у Вас авторитеты в устном и письменном переводе?

Я уже перечислил целую плеяду замечательных переводчиков, с которыми мне довелось поработать, у которых я учился. Да и сегодня можно назвать много талантливых мастеров: Мадан Лал Махду, большой индийский переводчик, Ревич, Солонович, Голышев, Витковский, Гарсия (Абриль), Литвинова, Цвиллинг, Казакова, Фельдман:

Однако меня тревожат случаи, а их немало, неуважительного отношения к творчеству выдающихся мастеров советской переводческой школы. Достается от молодых и Маршаку, и Пастернаку, и не только им. Забывают о том, что каждый мастер творит в определенной исторической обстановке, руководствуется собственными профессиональными и этическими принципами. Во многом их творческое наследие и сегодня не растеряло свою ценность. К примеру, работы Ефима Эткинда до сих пор остаются незаменимым источником для переводчиков поэзии. Хотел бы только заметить, что речь веду об авторитетах, а не о кумирах, идолах.

Работать с кем из Ваших коллег — синхронных переводчиков было интереснее всего?

Я уже назвал имена многих моих спутников по синхронным командам. Каждый из них был по-своему интересен: и как высокий профессионал, и как командный игрок. Недаром наши синхронные команды были востребованы в мире. Подчеркну лишь, что каждый из них был интересной и самобытной личностью. Мы умели не только дружно и красиво работать, но и весело отдыхать. Не представляю себе моих друзей без чувства юмора, без самоиронии. Синхронный перевод — одна из самых энергозатратных профессий, он предъявляет специфические требования к переводчикам. В этих условиях характер человека, его стойкость, умение быстро и в общих интересах адаптироваться к конкретной ситуации ярко проявляют особенности его личности, формируют отношение к нему со стороны коллег. Мне повезло — скучать было некогда!

Расскажите интересную историю из Вашего опыта работы синхронным переводчиком

Таких историй множество. Переводческие «байки» составляют особый жанр устного творчества. Однажды мы даже организовали настоящий «переводческий пароход», который неторопливо передвигался по Москва-реке, по Оке, по Волге, до самого левитановского Плеса. На борту сотня переводчиков с удовольствием «травила» свои фантастические и реальные истории, анекдоты. Было немало захватывающих мгновений, когда коллеги — свидетели исторических событий рассказывали нам о поразительных фактах, о выдающихся личностях, с которыми им приходилось сталкиваться. Так, сестры Паулина Мамсурова и Аделина Кондратьева поведали много интересного о гражданской войне в Испании, о таких ее легендах, как Хемингуэй, Кольцов, другие.

Приходилось нам работать и в условиях весьма «активных помех»: в районах военных конфликтов, в сложных климатических, бытовых и, разумеется, политических условиях. Бывали случаи, наглядно убеждавшие переводчиков в необходимости так называемых «фоновых» знаний: национальных обычаев, традиций, законов. И были неожиданные встречи с коллегами на бесконечных переводческих путях-дорогах. Впрочем, переводческие байки требуют особого антуража, не говоря уже о незабываемой атмосфере наших застолий.

Как вы выбираете произведения для перевода?

Этот выбор может быть либо случайным, либо предрешенным и не всегда отвечающим пожеланиям переводчика. Иногда переводы заказывают издатели, сами авторы. Но бывает, что переводчик сам находит автора, который ему особенно интересен с точки зрения содержания и других составляющих его произведений, взглядов автора, его эстетических принципов, и т.д.

Среди множества переведенных мною книг были те, что заняли особое место в моей творческой биографии. Некоторые из них попали ко мне случайно, например, роман «Монумент» Э. Триоле, другие были заказаны издательствами (например, «Серафита» Бальзака), учеными (например, знаменитый труд С. Дамблона об авторстве шекспировского наследия).

Зачастую перевод преподносится студентам слишком абстрактно, сам процесс перевода и сопутствующая ему работа остаются за рамками учебного процесса. Вот здесь на помощь мне приходят переведенные когда-то книги. Они позволяют убедить слушателей в том, что интересны не только процесс перевода и его результат, но и история его создания.

Приведу лишь один пример. Однажды в Праге мне подарили привезенную из Парижа небольшую книгу известного всем французского автора. Роман «Монумент» никогда не переводился и не издавался в СССР, хотя автор Эльза Триоле и, тем более, ее супруг — Луи Арагон имели прочную репутацию друзей СССР. Главным в этом произведении стали не столько его художественные качества, кроме замечательных описаний Праги, которую автор тщательно замаскировала под некий абстрактный город без имени и национальности, сколько само необычное для того времени содержание романа. Сюжет можно передать несколькими словами: художник, у него был реальный прототип, создает гигантский памятник иностранному маршалу. Убедившись в том, что обезобразил бесконечно любимый им город, художник убивает себя. Роман на вечную тему: власть и художник. Не трудно было понять причину запрета романа в СССР. Но следовало расшифровать многие загадки, передать исторические реалии в их истинном виде. Совсем не случайно, что в результате появилось обширное и очень политически актуальное предисловие о «падающих памятниках».

Важно отметить, что разнообразие жанров, с которыми приходилось иметь дело, не только вносило какие-то новые оттенки в мою работу, но и позволило соприкоснуться со многими недоступными тогда документами, стать невольным участником разработки новой терминологии (экология и др.).

Отождествляли ли Вы себя с тем, что переводили (должен ли вообще переводчик сопереживать тому, что переводит)?

Это зависит от личности самого переводчика. Говорить, очевидно, следует о своего рода профессиональной «отстраненности» переводчика, обязанного аутентично передать содержание текста, независимо от того, какие эмоции вызывает у него конкретный текст. Но, разумеется, переводчик — живой человек, хотя и должен контролировать свои сугубо субъективные эмоции. В качестве примера могу привести работу над бальзаковской «Серафитой». Принципиальная работа великого писателя, «философское кредо» его «Человеческой комедии». Книга заняла у него много времени, давалось ему необычайно трудно, мучительно. Мистическая, необычайно эмоциональная. Невероятно трудна для перевода (так и осталась непереведенной на русский язык за полтора века). Хотя я очень далек от философии Сведенборга, от мистики в разных ее проявлениях, как, впрочем, и сам автор, сохранить «хладнокровие» было, конечно, трудно.

Впрочем, все эмоции переводчика, его «сопереживания» будут бесполезными, если не будут переданы на добротном русском языке.

Как вы поддерживаете Ваш профессиональный уровень?

Если говорить о письменной речи, то здесь все достаточно банально: чтение, журналистская практика, использование самых разных источников информации. Сейчас объем такой информации и, главное, ее доступность гарантируются безграничным Интернетом. Раньше очень помогало общение в языковой среде в Москве, в Праге, во время работы в международном доме творчестве в Провансе, а также в Париже. В «Прогрессе» это был повседневный обмен опытом, мнениями, знаниями, чтение коллегами и коллегам своих работ. Это особенно важно, поскольку у нас практически отсутствует профессиональная критика переводов, переводчики не читают друг друга.

Переводчик — вечный, впрок, собиратель информации и справочной литературы. На моих книжных полках много словарей по тематике, казалось бы, далекой от моих переводов: математика, программирование, авиация и космос, и т.д. Зачем мне все это? Во-первых, никогда не знаешь, с чем столкнешься завтра. Во-вторых, так постепенно формируется что-то вроде той «избыточной информации», без которой не возможен механизм вероятностного прогнозирования и сам синхронный перевод.

Дайте, пожалуйста, совет начинающим переводчикам.

Советовать — дело неблагодарное. Но все же рискну. Используйте наиболее продуктивно вузовские годы. Потом будет труднее. Старайтесь познать себя, особенности своего творческого потенциала, прежде всего, в избранной вами профессии. Перевод требует смелости, психологической устойчивости, многих других качеств, которые человек развивает в себе сам. Попробуйте себя в поэзии. Но не делайте из неудач глобальной катастрофы. Едва ли справедливо ставить перед собой сразу слишком честолюбивые, амбициозные цели. Полезно терпеливо искать, вырабатывать свой литературный почерк, не пренебрегать теорией. Очень важно научиться работать в команде, быть человеком общительным и наблюдательным.

Конечно, материальное благополучие необходимо всем. Но одно дело, когда оно — результат твоего труда. И совсем другое, когда ради него человек поступается своими принципами, теряет свое лицо. Существует и профессиональная этика, выработанная поколениями переводчиков и закрепленная, например, в Профессиональном кодексе СПР, отражающим принципы, которыми руководствуется все мировое переводческое сообщество.