Десять заповедей переводчика, выявленные Еленой Калашниковой

Елена Калашникова — переводчик, профессиональный журналист. В 2000 г. закончила Литературный институт (отделение художественного перевода — английский). Работает с разными изданиями — например, цикл «Интервью с переводчиками» для «Русского Журнала». За последний год только в Москве открыла для себя столько интересных людей, что сама удивляется их количеству… Занимается фотографией — как черно-белой, так и цветной. Интересуется современным искусством и кино.

— Елена, вы уже много лет занимаетесь интервьюированием переводчиков. Как зародилась идея делать такую серию? Кто для вас переводчик?

— С переводчиками я беседую с 2000-го года. То есть уже тринадцать лет (большой стаж!), и планирую продолжать. Я училась на переводческом отделении Литературного института, в группе английского языка, на семинаре Владимира Александровича Харитонова. Курсе на третьем мне захотелось поговорить с мэтрами. Чтобы понять главное для себя на тот момент – насколько «объективны» и «окончательны» оценки в отношении перевода, или тут сколько людей, столько и мнений. Тогда это виделось мне, скорее, как частное общение, приобщение к опыту и мудрости старших, «секретам» профессии, и такие своеобразные мастер-классы, думала я, помогут мне в освоении ремесла. Переводом я занималась немного (возможно, все впереди), а вот в жанр интервью – в первую очередь, с переводчиками – ушла с головой. Разговаривать с интересными людьми, задавать им вопросы – мало с чем сравнимое удовольствие, такое общение развивает, и каждое удачное интервью расширяет твои собственные границы. В общем, беседы с переводчиками (как отечественными, так и зарубежными) – мое самое любимое.

Кто для меня переводчики? Представители благородной профессии, люди, которыми я восхищаюсь, потому что они объединяют разные миры, прокладывая между ними мостики и тропинки. Благодаря им те, кто не знает русского, знакомятся с произведениями Пушкина, Гоголя, Цветаевой, Василия Гроссмана, а мы – Дюма, Целана, Борхеса, Вирджинии Вулф…

— Что вам помогает в процессе интервьюирования? Как готовитесь к встрече? Чем занимаетесь за день до этого? Что вы чувствуете при встрече с переводчиком?

— К интервью я обычно серьезно готовлюсь. Ищу информацию о переводчике и его работах – в интернете, в книгах, у знакомых, читаю его переводы, иногда сравниваю несколько версий одного текста.

Чем занимаюсь за день до встречи? Ну, это по-разному… Перечитываю записи, которые делаю в процессе подготовки. Придумываю вопросы. Хорошо, когда вопросов много – пусть будут про запас, на всякий случай. Они как палочка-выручалочка в моменты пробуксовки разговора, затянувшейся паузы. Живая беседа рождает новые темы и вопросы, и бывает, что я почти не использую те, что подготовлены заранее.

Что чувствую при встрече с переводчиком? Ну, это от многого зависит. Если будущего собеседника я до этого не видела – это одно, если видела, но мы не знакомы – другое, если знакомы – третье… Первые впечатления, первый вопрос (или несколько) очень важны и определяют ход беседы. В начале 2000-х, когда я только начинала серию интервью, в сети было мало материала про переводчиков, в частности, визуального, поэтому обычно я шла на встречу, не представляя, как выглядит мой собеседник, знакомилась с ним во время разговора. Обычно собираясь на интервью, я испытываю и радость от предвкушения разговора, и волнение… А какие эмоции будут у меня чуть позже, во время беседы, зависит от обоих – от моих вопросов и от реакции на них собеседника, его ответов, от нашей психологической совместимости и от многого другого.

— Что дает вам беседа с переводчиком как человеку и профессиональному литературному критику и публицисту?

— Каждое интервью – новый опыт, и если ты доволен результатом, у тебя словно крылья вырастают. Впечатления от знакомства с тем, кто перевел произведение, которое ты когда-то читал, – или прочитал, готовясь к интервью, или оно, возможно, у тебя в числе любимых – накладывается на ощущения от самого текста. И перевод уже неразрывно связан с образом конкретного переводчика – такой вот стереоскопический эффект возникает. Или наоборот: ты знаешь переводчика, и у тебя к его работам уже личное отношение.

Когда я беру переводную книжку, я первым делом смотрю на фамилию переводчика. Фамилия хорошего переводчика рядом с незнакомым текстом – это для меня знак качества и сигнал, что перевод выполнен как минимум качественно. Конечно, многое зависит тут и от совместимости переводчика с конкретным материалом, от того, сколько времени было у него на работу, от редактора, политики издательства – все это влияет на результат.

— Кто из переводчиков вам больше всего импонирует? Встречу с кем никогда не забудете?

— Восхищаюсь я многими. Из тех, кто первыми приходят на ум, — Борис Дубин, Наталья Мавлевич, Ирина Алексеева, Ольга Смирницкая…

— Если бы вас попросили суммировать беседы и выявить десять принципов переводчика, какие бы вы назвали?

— Десять заповедей переводчика… У каждого свои правила, но есть и общие для многих. Попробую соединить их вместе в субъективной иерархии.

В основе переводческой деятельности мысль о том, что любая иноязычная версия оригинала – одна из его возможных интерпретаций. Для меня это первый и главный принцип. Приведу фрагмент из своего интервью с Юлианой Яхниной: «Помню, мы с моей коллегой Лениной Зониной переводили книгу Сартра “Слова” (она – вторую часть, я – первую). Личность Сартра мне неприятна, но написано это автобиографическое повествование с блеском. Я с удовольствием воспроизводила авторскую иронию, возможно, иногда неосознанно ее усиливая, – это давало выход моему отношению к герою. А моя коллега говорила: “Мне его так жалко!..” Естественно, она совсем иначе воспринимала и воспроизводила текст. Наше различное отношение к автору, несомненно, ощущается в переводе».

На второе место я бы поставила формулу «Перевод – искусство потерь». Михаил Яснов: «На мой взгляд, каждый переводчик по-своему решает главную проблему: поскольку все особенности оригинала передать нельзя, то чем следует пожертвовать и во имя чего? В этом случае возможен широкий диапазон решений. Собственно, именно “выбором потерь”, зачастую подсознательным, переводчики и отличаются друг от друга».

Третий принцип: легких переводов не бывает. Юлиана Яхнина: «Вообще я не верю в “легкие” переводы. Каждая работа ставит перед переводчиком новую задачу (хотя, конечно, бывают работы рутинные, неинтересные): от постмодерниста Петера Корнеля переходишь к мемуарам семнадцатого века, а потом стилизуешь прозу начала века в романе “Алексис”. Кстати лексическую старомодность начала двадцатого века передать труднее, чем язык отдаленных эпох. А в романе об Одиссее (“Прибой и берега”) с подзаголовком “Роман о нынешних днях” лауреат Нобелевской премии швед Эйвинд Юнсон сталкивает современную лексику с лексикой архаизированной. Самым трудным всегда кажется то, над чем работаешь в данный момент, – для меня это Inferno Августа Стриндберга. Я впервые имею дело с таким плохим французским языком, это новая для меня трудность».

Четвертый принцип: простые тексты переводить сложнее. Сергей Хоружий: «В процессе работы обнаружилась тенденция: чем проще эпизод, тем, знаете, как-то раздражительней для меня была работа над ним и тем более спорным, неудовлетворяющим кажется результат. Напротив, головоломные задачи получались хорошо, итог бывал бесспорным, единственным. Это психологически понятно: головоломность и невозможность сразу задают планку. Как выражались на Руси, «бездна бездну призывает»».

Пятое правило: работа со словарем. Наталия Мавлевич: «Человек толкует непонятное место, придумывает что-то сложное, громоздкое, ищет ассоциативные связи, а на самом деле не знает этого какого-то, указанного в словаре под тридцать третьим номером значения слова. Нельзя же все знать… Помню, я принесла на семинар учебный перевод «Писем провинциала» Паскаля и гордилась красивой ссылкой на Иоанна Хризостома. В то время невежество мое не имело границ, я слыхом не слыхивала ни о каком Златоусте. Попало мне за этого Хризостома, до сих пор, как вспомню — уши горят… Попало не за то, что не знала, а за то, что поленилась узнать».

Шестое правило на первый взгляд, возможно, противоречит предыдущему, но это не так: переводить надо смысл, а не слова. Павел Грушко: «Известно: переводятся не слова, а смыслы…»

Седьмое: то, что не смог передать в одном месте, можно компенсировать в другом. Александр Богдановский: «Хотя в переводе потери неизбежны, что-то можно нарастить в другом месте…»

Восьмое: название произведения переводят в конце работы. Нина Федорова: «Вообще названия переводят в последнюю очередь. Непросто было перевести название книги Кристы Вольф Kindheitsmuster. Это интересная книга о детстве и ранней юности Вольф, она родилась в 1928-м на территории так называемой немецкой марки, которая после войны отошла к Польше. Немецкое слово Muster – от латинского monstrum, среди значений которого «образец», «пример», «эталон». До того, как я взялась за перевод, критики назвали книгу «Пример одного детства», но такое название ничего не говорит и плохо звучит. Я хотела назвать роман «Образцовое детство» – от значения «эталон», то есть «типичное детство». Но у русского слова «эталон» есть значение «идеальный», а детство Вольф не было идеальным. В результате я встретилась с Кристой Вольф и объяснила, что одного слова, которое передаст все оттенки смысла, не найти (тем более немецкое слово еще во множественном числе). Я предложила «Образы детства» – оно звучит хорошо и на девяносто процентов передает смысл названия, она согласилась».

Девятый принцип: начало перевода всегда «провисает». Елена Костюкович: «Я вообще перевожу всегда первый кусок текста в последнюю очередь. «Маятник Фуко» переводился начиная с тринадцатой главы, «Остров накануне» – с четвертой, «Подзорная труба Аристотеля» – начиная со второй книги, «Как написать дипломную работу» Умберто Эко – с подглавки 3.4. «Имя розы» я начала переводить с первой службы первого дня, но роман начинается с трех Введений, которые делались мною под занавес».

Ну и подытоживающий десятый принцип: неудачные работы возможны и у хороших переводчиков. Татьяна Баскакова: «В этой сфере нельзя стать профессионалом бесспорно и навсегда, ты не застрахован от неудач».

Рубен Ишханян