Конкурсы
http://bakanov.org/contests/?fbclid=IwAR33bywkO_7iAKEpa9Pj1RppGyJOS_6vRMmiMPOsYeFzsoNVY75uY_WQPvQ
|
Конкурс художественного перевода
5 августа, 2019 
mrospr 
Cостав Правления Союза переводчиков России созыва 2019 года
5 августа, 2019 mrospr 1. Сдобников В.В. – Председатель Правления, руководитель Секретариата.
2. Лукьянова А.А. – член Секретариата, заместитель Председателя Правления, общая координация вопросов делопроизводства, финансовой и правовой деятельности СПР.
3. Погорелов А.А. – член Секретариата, заместитель Председателя Правления, руководитель Службы информационного обеспечения деятельности СПР (PR- и пресс-служба).
4. Александрова Е.В. – соруководитель межрегионального молодежного отделения СПР.
5. Брук П.С. – координация направления научно-технического перевода в рамках деятельности Правления и Научно-методического совета СПР.
6. Берендяев М.В. – координация вопросов IT-обеспечения деятельности СПР, член Комиссии по вопросам стандартизации, грантовой и проектной деятельности СПР.
7. Волкова Т.А. – член Секретариата СПР.
8. Гуськов В.Ю. – член Комиссии по вопросам стандартизации, грантовой и проектной деятельности СПР.
9. Егорова О.Г. – координатор вопросов международной деятельности, официальный представитель СПР в ФИТ, руководитель Совета СПР по международным связям.
10. Загот М.А. – вопросы международной деятельности СПР, член Совета СПР по международным связям.
11. Злобин А.Н. – соруководитель межрегионального молодежного отделения СПР.
12. Калевич Н.А. – член Секретариата, куратор работы с ветеранами СПР, волонтерская деятельность СПР.
13. Корнеева Л.И. – член Научно-методического совета СПР.
14. Ларин А.А. – руководитель юридической службы СПР, на период до 2022 г. — координация вопросов, связанных с формированием института присяжных переводчиков.
15. Малёнова Е.Д. – куратор института повышения квалификации переводчиков и преподавателей перевода под эгидой Правления СПР (комплекс направлений), член Научно-методического совета СПР.
16. Масловский Е.К. – председатель Экспертного совета СПР, член Комиссии по вопросам стандартизации, грантовой и проектной деятельности СПР (вопросы аттестации и стандартизации переводческой деятельности).
17. Мищенко И.А. – руководитель Комиссии СПР по вопросам стандартизации, грантовой и проектной деятельности, представитель в ФИТ (сопредседатель комитета по стандартизации).
18. Новиков Ю.Н. – член Правления СПР.
19. Поликарпов А.М. – руководитель Комиссии по вопросам внутригосударственного перевода (перевод языков народов России).
20. Полубиченко Л.В. – председатель Научно-методического совета СПР.
21. Разумовская В.А. – координация Службы информационного обеспечения деятельности СПР в регионах.
22. Стельмак О.В. – куратор направления (комиссии ?) по художественному переводу и редакционно-издательской деятельности.
23. Терехова Е.В. – член Научно-методического совета СПР, общие вопросы научной-методической деятельности и повышения квалификации переводчиков и преподавателей перевода.
Cоображения по поводу профстандарта «Переводчик»
11 июля, 2019 mrospr ПРОФСТАНДАРТ_Отзыв на 2-ю версию:
«Уважаемые коллеги!
Изучила Вашу версию внимательнейшим образом. Кроме того, была и остаюсь экспертом первого стандарта, который сейчас висит на сайте СФУ. Далее, выступала, как вы знаете, по каждому разделу первой редакции Вашей версии в Москве на совещании в апреле. Что могу сказать теперь, по зрелом размышлении и после знакомства с динамикой редакций?
Изложу по степени важности.
1. Текст этой версии первоначально был очень вторичным, следовал логике и даже формулировкам первого стандарта; теперь же он обрел свой язык, хотя во многих случаях вторичность все равно проглядывает. Это все равно не другой стандарт, это – видоизмененный первый. Как эксперт, проводящий официальные экспертизы подлинности и заимствований, могу утверждать это с полным основанием.
2. Чем же отличаются эти два текста? Стратегически они отличаются ракурсом взгляда на профессию. Чтобы не путаться, присвоим им условные названия: первый – стандарт СФУ+Работодатели (сокращенно СФУ-Р), второй – стандарт МГЛУ+НГЛУ.
3. Во-первых, это взгляд на профессию переводчика — и в стандарте СФУ-Р он из перспективы будущего профессии, а во втором стандарте – МГЛУ-НГЛУ – это взгляд из прошлого. Первый предполагает динамику, второй постулирует статику. Мне самой – а я с 1976 года в профессии – как-то милее чистый переводчик. Который текст на одном языке превращает в текст на другом языке. Но жизнь идет! И чистого переводчика уже нет, функции его расширились, и лишь в редчайших случаях не содержат никакой примеси. Локализация, транскреация – это все наше; наша профессия видоизменяется и у нее большие перспективы развития. Если же смотреть из прошлого и все это исключать, то перспективка-то скукоживается! Машинный перевод сегодня благодаря созданию искусственного интеллекта сделал гигантский скачок вперед (кстати, его очень активно в мире запрашивает военная сфера, и если у нас в России это еще не так, то скоро будет так). Между тем, оба стандарта допускают – и правильно делают! – существенное расширение семиотического диапазона профессии, включая в сферу перевода наряду с живыми вербальными языками, также и жестовые языки. Для меня как лингвиста здесь кроется серьезное противоречие: если основная цель вида профессиональной деятельности – «Обеспечение межъязыковой межкультурной коммуникации», то почему жестовый язык сюда включен, а транскреация или же управление качеством перевода – нет, хотя они отвечают той же цели?
4. Во-вторых, это разница в представлении о структурной стратификации (а можно сказать – и структурной матрице профессии). Авторы первого стандарта СФУ-Р, в отличие от автором второго (МГЛУ-НГЛУ) включают в профессию не только собственно перевод, но и его технологическую поддержку (III,3.1), и – что еще важнее – управление качеством перевода (III, 3.4). И то, и другой – важнейший прорыв в современном взгляде на любую профессию. Коллеги, ведь именно оба эти компонента позволили совершенно на новом, не в пример прежним, более эффективном уровне организовать перевод во время Олимпийских игр в Сочи в 2014 году! Ведь впервые в истории олимпийского движения у нас в России менеджерами по площадкам, где мы вели перевод, работали люди с переводческими навыками! Впервые – и факт этот не нашел еще своего достойного освещения – лингвистические службы НОК России прислушались к мнению практикующих переводчиков и снабдили мобильные кабины Интернетом, и при закупке оборудоваия советовались , и впервые допустили переводчиков на все соревнования, обеспечивая тем самым качество перевода. После этого успешного опыта нашей страны, где именно мы, Россия, сказали первое слово в профессии, просто нелепо и непатриотично отказываться от включения в профстандарт трудовых функций «Технологическая поддержка переводческой деятельности» и «Управление качеством перевода», ведь на этом пути мы добились уникальной слаженности работы и высокого качества перевода в дни Сочи-2014 (переводчикам было сделано всего одно нарекание, причем неофициально).
5. В-третьих, — и для данного инновационного документа под названием профстандарт это, возможно, ключевая вещь – ракурс взгляда на профессию у авторов первой версии СФУ-Р исходит из представлений рынка труда, а ракурс авторов версии МГЛУ-НГЛУ – из представлений преподавателей университетов. Эта разница в ракурсе отчетливо проявилась уже на апрельском совещании в МГЛУ где коллектив экспертов состоял в подавляющем большинстве случаев (за двумя исключениями) из вузовских преподавателей, которые вслух подчеркивали, что, по их мнению, профстандарт должен легко «конвертироваться» в образовательный стандарт и быть удобным для преподавателей (!) Причем собраны были деканы, завкафедрами, директора – то есть не переводчики и не работодатели. Более того, обсуждающие, критикуя первую версию стандарта, в качестве довода против него выдвигали соображение, что это «работодатели, бюро переводов пытаются сделать стандарт под себя». Коллеги, да, именно так! Рынок, экономика, народнохозяйственная польза должны быть решающими в определении облика стандарта профессии, а никак не вузы. Как ни обидно (я в вузе преподаю 40 лет), но, согласитесь, противоестественно, если нам экономика скажет: «Дайте нам вот таких специалистов!», а мы ответим: «Нет! Мы лучше вас знаем, какие вам нужны специалисты, берите вот таких!» А именно так мы и пытаемся поступить, настаивая на том, что версия 1 никуда не годится, и надо принять версию 2.. Версия СФУ-Р тем и хороша, что ее разрабатывали почти исключительно только работодатели; и пусть у них не все формулировки складные, зато взгляд верный. Обращаюсь ко всем дорогим моему сердцу коллегам-преподавателям – из Москвы, Нижнего, Курска, Архангельска, Чебоксар, Томска, Владивостока, Перми и т.п.! Нам всем неприятно, когда интеллектуальная роль регулятора уходит из рук. Но сейчас это надо допустить сознательно. Думаете, почему я в числе экспертов, а не в числе разработчиков профстандарта? Ведь в формировании ФГОС по переводу я принимала активное участие… Я не в числе разработчиков стандарта, потому что считаю для себя безнравственным не только писать, но и влиять на создаваемый работодателями текст. Я знаю, что вы скажете. Вы скажете, что вы не только преподаватели, но и переводчики, поэтому знаете, чем сегодня живет профессия. Нет! Переводчик для меня – это тот, кто большую часть рабочего времени переводит, а меньшую – преподает; и не вчера и когда-то раньше переводил, а сегодня переводит и является сегодня флагманом профессии. В вузах такие люди редки, и поэтому профстандарт, порожденный вузами, для меня нонсенс. Я сейчас по сути на половину руководитель, на четверть – преподаватель, и лишь остаток – переводчик, так что писать стандарт профессии права не имею. Советовать – да, но и только.
6. Назову еще одно замечание относительно проекта стандарта МГЛУ-НГЛУ, хотя оно и не среди основных. Я говорила о нем на апрельском совещании в МГЛУ, но, к сожалению, моя претензия сохраняется. Оно касается применения тематического принципа (перевод научных и научно-популярных текстов; перевод публицистических текстов), который не отвечает современному представлению о профессии переводчика. Классификацию эту ввел в начале позапрошлого XIX века известный культуртрегер Фридрих Шлейермахер, затем она попала в советское вузовское обучение на рубеже 20-30 гг XX века, но ни тогда, ни потом не связана была с переводом как деятельностью, поскольку в профессии переводчика ни такое разграничение, ни такие профессиональные подразделения не встречаются. Однако традиционно в вузах России даже в начале нашего XXI века бытовали предметы «публицистический перевод» и «научно-технический перевод», тогда как рынок вовсю запрашивал либо дискурсивный подход (скажем, умение переводить любые устные и письменные тексты юридической сферы), либо текстотипологический (умение переводить рекламный текст, каталоги выставок, гастрономические экскурсии, спортивные пресс-конференции и т.п., то есть стихийно созданные и практикуемые человеком типы текста). При современном деятельностном подходе к обучению профессии мы не можем включать в стандарт трудовые функции касательно одних типов текста, и не включать другие, притом что в перечне действий, умений и знаний нет существенной разницы. Никакой работодатель не заказывает текст, используя упомянутую градацию – это делает облик стандарта дополнительно ориентированным на вузовские традиции, не совпадающие с современными запросами на коммуникацию.
7. Замечание последнее – и ударное, важное очень – относительно социального перевода. Совершенно правильно он в проекте стандарта МГЛУ-НГЛУ выделен отдельно, и это недочет стандарта первого (СФУ-Р), и не случайно: на рынке он пока практически не представлен. Друзья, в сфере социального перевода я работала и иногда работаю сейчас. Там нет разграничения никогда на устный социальный и письменный социальный перевод, в отличие от «чистых» классических видов перевода: социальный переводчик обязан переводит устно последовательно, синхронно, по телефону, дистанционно, письменно. Кроме того, есть две особенности, которые не учтены в стандарте 2: 1) Недостаточно для перевода в социальной сфере знать «рабочие языки на профессиональном уровне» — это уникальная разновидность перевода, где надо знать еще и диалекты и социолекты данного языка (молодежный слэнг, воровской жаргон, арго и т.п, да и все «птичьи» языки – тоже); и «жанрово-стилистические особенности типов переводимых текстов», названные для письменного социального перевода, тоже недостаточны – главное: знание периферийных явлений языка; 2) еще одна неотъемлемая функция социального переводчика не учтена: он обязан уметь выступать в качестве «двойника» своего клиента, вести за него переговоры или просто беседу, пояснять его поступки и действия. Возможно, это не включено потому, что авторы проекта и здесь выступают в качестве сторонников чистого понятия «переводчик» – а здесь так не получится, это новый облик профессии: служить временами переводчиком смыслов, а временами – коммуникативным двойником. И это неотделимо; без этого умения социальный переводчик гроша ломаного не стоит, поверьте! Попробуйте переводить людей с ограниченными возможностями или для них (имею опыт!), и вы поймете, что перевод у вас будет обязательно перемежаться замещенной коммуникацией. И нет специального дяди, который поможет переводчику вести такую смешанную коммуникацию.Таким образом, если мы ориентируемся на перевод как профессиональную деятельность, то 3.2.10 и 3.2.11 надо объединить, а также добавить умения..
Пока ограничусь этим кратким отзывом. Позже, возможно, напишу более подробную версию.
Мое предложение – объединить усилия и, вернувшись в первой версии, дополнить ее ценными наработками по социальному и по военному переводу из 2-й версии, и создать единый текст.
Непросто, но осуществимо.
Тогда профстандарт переводческой отрасли наконец-то появится, что отвечает динамике профессиональной жизни. А шатание между двумя вариантами эту динамику тормозит.
Да и обиды здесь неуместны. Мы ведь, коллеги, для одной и той же страны работаем. Она называется Россия, и мы хотим, чтобы в нашей стране все стало по уму.
Ирина Алексеева
9 июля 2019 г.
Палеодиета – новый тренд здорового питания
10 июля, 2019 mrospr В настоящее время, наряду с гликемической диетой, нормализующей гормон стройности, белковой диетой Аткинса и низкоуглеводной диетой, появилась, так называемая палеодиета нутрициолога Лорен Кордейн, которой придерживаются многие американцы, желающие похудеть. Две трети населения США страдают от избыточного веса. Неудивительно, что они находятся в постоянном поиске новых диет.
А что же скрывается за словом «палеодиета»? Чем питались наши предки в эпоху палеолита и вообще, откуда это известно? Четырех продуктов питания, составляющих сегодня почти 70% рациона современного человека и которые нужно употреблять в умеренном количестве, тогда еще не существовало. К ним относятся молочные продукты, потому что у людей в ту пору еще не имелось домашнего скота, а диких животных они доить, пока не научились. Сахар и растительное масло тоже отсутствовали, так как технологии их производства еще не придумали. Зерна у них тоже не было. Как ни странно это звучит, тем не менее, хорошо известно, что прежде чем употребить зёрна злаковых культур в пищу, их нужно смолоть или сварить. Однако, специальные приспособления для переработки зерна в то время не использовались.
Таким образом, в пищу шло, главным образом, мясо диких животных. В Африке были обнаружены кости антилопы гну со следами обработки каменными орудиями. На этом основании был сделан вывод о том, что первобытные люди охотились на этих животных и поедали их. Кроме того, они питались рыбой, насекомыми и дикорастущими овощами. Животный жир употреблялся ими крайне редко, преимущественно, осенью, когда звери накапливают жировую прослойку к зиме. Помимо этого, в ход шёл и костный жир. А сахариды их организм получал из собранных овощей и фруктов, которые являлись важными «поставщиками» клетчатки, витаминов и минералов.
Наши предки были здоровы благодаря тому, что употребляли меньше углеводов, но зато больше белков. По-видимому, они совсем не испытывали потребность в сахаре и жирах, поскольку питание — это дело вкуса. Представители современного поколения, привыкшие есть морковные палочки вместо картофельных чипсов за просмотром вечерних телепередач, могут подтвердить, что легко обходятся без пропитанных жиром ломтиков картофеля. Поэтому нет ничего удивительного в том, что десятая часть первобытного населения всё же доживала до 60-70 лет. Конечно, это намного меньше, чем сейчас. Но науке сегодня известно, что причина более короткой продолжительности жизни кроется отнюдь не в питании, а в огромном риске гибели от несчастных случаев или ранений. Впрочем, этот факт подтверждается изучением быта ныне живущих племен охотников и собирателей. Люди старшего поколения в этих племенах не страдают ни диабетом, ни гипертонией. Да и с уровнем холестерина, и с избыточным весом у них проблем нет.
Книга Лорейн Кордейн «Палеодиета» продается в США как сборник советов для сохранения стройности. Но нужно ли нам теперь действительно употреблять в пищу то же самое, что люди в каменном веке: сырые дикорастущие овощи и как редкий деликатес – мозг из черепа антилопы? По мнению Кордейн, всё, что нам требуется, это рыбное меню, продукты без «химии» и качественное растительное масло в умеренном количестве. И еще кое-что мы можем позаимствовать у наших предков – активный образ жизни и физическую нагрузку. Ведь для того, чтобы охотиться на животных и собирать овощи, фрукты и лекарственные травы, им приходилось быть на ногах целый день. Поэтому они и не жаловались на отсутствие аппетита, который, похоже, мы от них унаследовали.
Перевод с немецкого языка на русский Злобина А. и Кузнецовой К.
Откуда в нашем лексиконе появилось слово «пикник»?
27 июня, 2019 mrospr Совместная трапеза в дружной компании на природе является для многих людей воплощением лета и удовольствия. Правда при этом стараются не думать о том, что на накрытую поляну в любой момент могут нагрянуть незваные гости в виде муравьев и прочей живности. Организация пикников была популярна еще в античные времена. У греков пикник обозначался словом «eranos», что в переводе с греческого означает «трапеза в складчину», а у римлян – словом «prandium», т.е. «трапеза».
Французское слово»piqué-nique» впервые было зафиксировано в письменном тексте в 1692 году. Оно происходит от французского глагола pique-niquer, зародившегося во французском просторечии XVII века, хотя практика еды на траве существовала всегда. Говорилось «устроить обед типа поклевать-чего» (faireunrepas à pique-nique), то есть совместную еду в складчину, когда каждый приносит что-либо поесть. Глагол piquer, значащий «поклевать, мало есть», наводил на сравнение с птицами. Термин nique, или в иной орфографии nic, называл нечто малозначащее. Устроить пикник (faireunpique-nique) — обозначало приём пищи, менее привычный, чем обеденное застолье.
Правда, корзина для пикника это изобретение англичан. Она была запатентована лондонским торговым домом «мертенс» в 19 веке и представляет собой плетёный сундук или чемодан – в зависимости от размера компании. Чемодан укомплектован тарелками, чашками, стаканами столовыми приборами, которые спрятаны в специальные гнёзда и футляры и пристёгнуты кожаными ремешками. Предусмотрены места для солонки, перечницы и баночки с горчицей, футляры для ножей и даже вазочка для цветов. К крышке такого чемодана пристёгивается раскладной столик. Известно, что правившая в ту пору английская королева Виктория была большой любительницей пикников. Неудивительно, что англичане признают за собой пальму первенства в деле пикникования. Но в отличие от французского слова «piqué-nique» английское “picnic” было зафиксировано в письменном тексте лишь в 1748 году.
У шведов это слово вошло в обиход на 10 лет раньше, поэтому и они считают себя родоначальниками пикника. В немецком словаре “Duden” слово “Picknick” снабжено пометой «Происхождение неизвестно». В Японии слово «pikunikku” используют как явное заимствование.
Перевод с немецкого языка на русский подготовила
переводчик-стажер МС МРО СПР Меркушкина Дарья
Журнал «РМ» “Fragen&Antworten” 2018
