Людвиг Уланд

Студеный ветер воет
Повсюду ни души
По льду поземка веет
Брожу в лесной глуши

Мелькнет недолго солнце
И тут же пропадет
Любовь как свет в оконце
Уж больше не придет

Пройду я вдоль опушки
В деревню забегу
Согрею себе руки
Но сердце не смогу

Перевод с немецкого языка
А. Злобин

Tag und Nacht sind nicht mehr. Sind versunken wie Segelschiffe hinterm Horizont des Meeres. Ich weiß nicht mehr von Tag und Nacht. Von Sonne und von den grauen Krähen der Dämmerung. Von der Erde und von der runden Kugel des Glücks. Wir marschieren. Wir marschieren bei Tag. Wir marschieren bei Nacht. Wir schlafen in der Nacht. Wir schlafen am Tag. Wir schießen Tag und Nacht. Wenn ich mich umdrehe, steht die Zeit wie eine rosaschwarze Wand vor mir. Kein Tag. Keine Nacht. Kein Monat. Kein Jahr. Nur ein blutendes Feld, blutrote Ackererde, aus dem unsere Leiber wie weiße Blumen in den Himmel wachsen. Wie Tau netzt der Himmel meine Augen. Ich möchte immer blühen. Schmale Lilie. Schwertlilie. Ich habe nie so stark an mich geglaubt. Wenn ich die Hand hebe, werde ich eine Granate im Fluge aufhalten. Ich habe Durst. Nach Wasser. Nach Feuer. Ich will Feuer schlucken wie die östlichen Zauberer. Mein Pferd ist tot. Es muß irgendwo neben oder unter mir liegen. Worauf soll ich nun reiten? Ich werde auf einem toten Engländer in die Hölle reiten. Aber Lilli will es nicht. Sie faßt meine Hand, ich bin ja blind, und wird mit mir den Himmel suchen gehen. Lilli, sag’ ich, hier riecht es nach Veilchen, hier ist der Himmel. Sie läßt meine Hand los. Ich sehe sie nicht mehr. Da vorn ist eine andere Hand. Eine leuchtende Hand. Rauchgeschwärzt. Sie greift nach dem Haus mit dem Schindeldache. Die Hand wird auf einmal Mund. Sie frißt das Haus. Kaut an ihm.

Wenn der Wachtmeister wüßte, daß ich hier so faul liege, während er Appell hält. »Ulan Bubenreuther«, wird er rufen. »Ulan Bubenreuther…?« Niemand meldet sich. »Ulan Bubenreuther vermißt…« Ich habe Durst. Ich möchte etwas trinken. Etwas Heißes. Ich friere. Heißen Tee. Ich muß lachen, wenn ich an die polnischen Juden denke, die uns immer Tee verkauften: »Gebe Sie Münz, Herr, kriege Sie heiße Tei…« Sie haben keine Heimat. Niemand hat eine Heimat. Nur der Tod. Er ist überall zu Hause. Wo ist die kleine Stadt, in der ich geboren wurde?

Die engen Straßen gehen krumm und gebückt vor Alter. Die jungen Mädchen laufen Schlittschuh. Bürger eilen mit wichtigen Mienen zu Geschäft, Versammlung oder Kneipe. Die Oder rauscht unter den Schollen. Die Patina des Marienkirchturms glänzt in der Wintersonne violett und grün. Es muß wer gestorben sein – der Küster läutet die Glocken. Ich will leise mit der Lanze winken. Vielleicht, daß er mich sieht.

1914

Умирающий солдат

Ни дня, ни ночи больше нет. Скрылись как парусные корабли за морским горизонтом. Я не помню больше ни дня, ни ночи.  Ни рассвета, ни заката. Ни земли, ни земных радостей. Мы маршируем днем. Мы маршируем ночью. Мы спим ночью. Мы спим днем.  Мы стреляем и днем, и ночью. Если я обернусь, время стоит передо мной. как черно-розовая стена. Нет ни ночи, ни дня. Ни месяца, ни года. Только кровоточащие поля, пропитанные кровью пашни, на которых наши трупы словно белые цветы разбросанные по небу. А оно, как роса, застилает мои глаза. Вот так как эти цветы  я хотел бы всегда цвести. Как лилия, как ирис. Я никогда не знал, что я такой сильный. Если я сейчас подниму руку, то смогу поймать гранату на лету.  Я хочу пить. Сейчас бы воды. Нет, лучше огня. Я хочу глотать огонь, как восточные маги. Моя лощадь мертва. Она должно быть лежит где-то рядом или подо мной. На чем же мне теперь ехать? Я отправлюсь в ад на мертвой английской скакоковой лошади. Но моя Лили этого не хочет. Она хватает меня за руку, ведь я ослеп, и отправляется со мной на поиски рая. Лили, шепчу ей я, здесь пахнет фиалками, вот он рай. Она отпускает меня, и я ее больше не вижу. Там впереди появляется другая рука,  светящаяся, потемневшая от дыма. Она тянется к дому с черепичной крышей. Вдруг рука превращается в рот, который пожирает дом и пережевывает его. Если бы вахмистр знал, что я здесь разлегся во время переклички. «Улан Бубенройтер», — крикнул бы он. «Улан Бубенройтер…?». Никто бы не отозвался. «Улан Бубенройтер пропал без вести…». Меня мучает жажда. Я бы выпил что-нибудь горячего. Меня знобит. Хорошо бы горячего чая. Я улыбаюсь, вспоминая польских евреев, которые всегда продавали нам чай, приговаривая: «Если дадите монетку господин, то я принесу Вам горячий чай…». У них нет родины. да, впрочем, ни у кого нет родины. Есть только смерть. А вот она как раз и чувствует себя везде как дома. Где же тот маленький городишко, в котором я родился?  Узкие кривые улочки с обветшалыми фасадами зданий.  Молодые девушки катаются на коньках. Горожане спешат с важным видом в магазин, на собрание или в пивную. Одер течет подо льдом. Потемневшая медная крыша колокольни церкви Св. Марии переливается фиолетово-зелеными оттенками в лучах зимнего солнца. Наверное, кто-то умер – пономарь звонит в колокола. Я хочу тихонько помахать ему пикой.  Возможно, он меня заметит.

1914

Перевод с немецкого переводчика-стажера МС МРО СПР Куренковой Т.

Петра выглянула за дверь и сказала:

— Здесь кто-то спрашивает, может ли он обратиться за помощью к опытному комиссару полиции?

Я польщёно улыбнулась.

— Да к тому же он еще и красавчик, — добавила она.

— Дай мне пару минут, — ответила я.

Петра закрыла дверь.

Я выдвинула верхний ящик своего письменного стола. Красивые мужчины в моем кабинете бывают нечасто, поэтому не мешало бы привести себя в порядок. Я взглянула на себя в зеркало. Вид у меня невыспавшийся, да и помада с губ немного смазана. Я подмазала себе губы.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала я, и бросила помаду обратно в ящик. Петра не слишком уж и преувеличила. На пороге стоял симпатичный загорелый блондин с взволнованным выражением лица.

— Скажите, это Вы комиссар криминальной полиции Штейн?

— Да, — ответила я и указала ему на стул для посетителей.

— Беата Штейн. Присаживайтесь, пожалуйста.

Посетитель пружинистым энергичным шагом подошёл к столу. По нему было видно, что в отличие от меня он ведет здоровый образ жизни, гуляет на свежем воздухе и вдоволь спит по ночам.

— Чем я могу Вам помочь? – спросила у него я.

Он взглянул на меня своими светлыми глазами.

— Я просто не знаю с чего мне начать, — смущенно сказал он.

— Вообще-то мне хотелось бы сначала узнать кто Вы?

— Да, конечно. Извините меня, чуть было не забыл. Меня зовут Томми. Томми Виснер.

Он снова замолчал. Я терпеливо ждала, когда он продолжит.

— Да ведь это убийство, — неожиданно выпалил он. Хотя в свидетельстве о смерти ее причиной названа почечная недостаточность.

— Но почему Вы считаете, что это именно убийство? – спросила я.

— Потому что оно произошло во второй раз!

— Что произошло во второй раз? – переспросила я.

— Та же самая почечная недостаточность. Ведь Курти якобы также умер от почечной недостаточности. В прошлый раз.

— Ага, Курти был первым, — попыталась разобраться я. Так и когда же он умер?

— Еще в ноябре. Курти вдруг ни с того, ни с сего умер, — ответил он.

— А кто установил причину смерти?

— Врач при вскрытии. Именно он назвал ее причиной почечную недостаточность.

— А кто умер сейчас? – спросила я.

— Паша, — ответил он. Его труп врач обследовал вчера и сообщил, что смерть была вызвана той же причиной, что и у Курти.

— Курти, Паша,… Что за странные имена! Ваши друзья были легионерами футбольного клуба? Какие у Вас с ними были отношения?

— Я ухаживал за ними.

— Простите, что Вы сказали? Я не верила своим ушам.

— Да, я ухаживал за ними, — повторил он.

— Ну, тогда, Вы наверняка должны знать, на что жаловались Ваши подопечные при жизни. Или я что-то неправильно поняла?

— Я занимаюсь уходом за животными.

— Так Вы кипер («человек, занимающийся уходом за животными»  прим. пер.), наконец-то дошло до меня. То есть Курти это не человек, да и Паша тоже?

— Он согласно кивнул головой. Да, конечно.

— И что это за животные? – облегченно вздохнула я. Собаки, ослы, лошади?

— Курти это берберийский лев, как, впрочем, и Паша, — пояснил он.

— Берберийские львы, здесь в нашем городе? И где же они живут, в цирке или может быть в сафари-парке? — поинтересовалась я.

— В зоопарке, — пояснил он. Я работаю в павильоне для хищных животных.

— Боюсь, что вы обратились не по адресу. Животные это не мой профиль,

— сказала я.

— Но, это же, убийство, — настойчиво сказал он. Как раз Вы и занимаетесь их расследованием!

— Верно, — вздохнув, сказала я. Но, как правило, это убийства людей.

— Но если животные не Ваш профиль, куда же мне тогда обратиться?

— Может быть, в общество защиты животных? — предложила я.

— Только не туда, — решительно возразил он. От тех, кто там работает, толку мало. Организуют для себя какую-нибудь пиар-компанию по защите животных в зоопарке, и все.

— Понимаю, что Вы имеете в виду, — согласилась я.

— Но ведь нельзя же, оставлять без расследования странную смерть сразу двух берберийских львов, — возмутился он.

—  А как же результаты вскрытия, — недоуменно сказала я, — они ведь не показали ничего подозрительного…

— Да, врачи все списали на почечную недостаточность. Им так проще отделаться. Вот только Курти и Паша были совершенно здоровы.

— Просто не знаю чем Вам помочь, — сочувственно сказала я.

— А знаете что, — воодушевился он, — пойдемте со мной в зоопарк. Осмотрите клетки и вольеры. Наверняка, что-нибудь и проясните.

— Я бы с удовольствием, в самом деле. Правда мне не заплатят за то, что я сходила в зоопарк и осмотрела павильон для львов.

— Ну, тогда приходите, когда у Вас будет свободное время. Прошу Вас.

— Если бы Вы знали, как я загружена работой, то Вы бы мне этого не предлагали, — сокрушенно ответила я.

***

— Ну и как тебе он? Действительно, красавчик, не так ли?– спросила Петра, зайдя ко мне в кабинет. Покачиваясь на высоченных каблуках, она подошла к моему письменному столу и плюхнулась на стул для посетителей.

— Да, он очень даже недурен собой, — подтвердила я.

— Ты обратила внимание на то, какая у него кожа лица, поинтересовалась Петра. Такая бархатистая.  А эти милые веснушки… походка…

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет ввалился мой сотрудник Вебер в плаще нараспашку.

— … как у пантеры или гепарда, продолжала восхищаться Петра.

— Есть и другие красивые мужчины, — громко сказала я.

Вебер снял плащ и повесил его на вешалку.

-Я так думаю это Вы обо мне? – ухмыльнулся он.

— Да, о ком же еще, — иронично ответила я.

— Так что же ему было нужно? Мне он сказал, что произошло убийство.

— Даже целых два убийства, правда, не по нашему профилю.

— Это хорошо, что не по нашему профилю, — обрадовался Вебер.

— Но вообще-то расследованием убийств занимаемся именно мы.

Ничего не понимая, Петра перевела взгляд с меня на Вебера, а потом снова посмотрела на меня.

— Вас что уже перевели в отдел по раскрытию краж и лишь я одна не в курсе?

— Заявитель полагает, что будто бы кто-то убил двух львов. В зоопарке. А львами мы не занимаемся.

— Так это он про львов? – удивилась Петра.

— Он работает кипером в зоопарке. В павильоне для львов. Два из них сдохли. Один за другим. Он подозревает, что здесь дело нечисто.

— Может быть это просто случайность? — предположил Вебер.

— А может, и нет, — съязвила Петра.

— Врачи произвели вскрытие трупов животных. По результатам оба умерли от почечной недостаточности.

— Это вовсе не означает, что они умерли своей смертью, — констатировал Вебер.

— Согласна, — вздохнув, сказала я. Тем не менее, это все же не наш профиль.

— Какой же он все-таки, красавчик, — мечтательно сказала Петра.

— Он просил меня лично взяться за это расследование, — доверительно поведала я.

— Соглашайся! – воскликнула Петра. У тебя это получится. А я отправлюсь вместе с тобой в зоопарк.

— Так вот ты куда клонишь, — недовольно сказала я.

Дверь опять распахнулась. На пороге появился полноватый человек невысокого роста, наш шеф Гейнц. Он показал своим толстым пальцем сначала на меня, а затем на Вебера.

— Через минуту в мой кабинет.

Он повернулся и протиснулся в дверной проем. Дверь за ним захлопнулась.

Петра смяла свою сигарету в пепельнице.

— По правде говоря, я и не знаю, зачем это вы ему понадобились.

Гейнц восседал за большим письменным столом и свысока поглядывал на нас. Это получалось у него благодаря тому, что он максимально увеличил высоту своего кресла. Кроме того, он, наверняка немного укоротил ножки стульев, на которых мы сидели. Он старался делать все, для того чтобы показать кто в доме хозяин.

— Мне нужна ваша помощь, — возвестил он.

— И в чем же? — дружелюбно улыбаясь ему, поинтересовалась я.

— Вот что, — сказал он, прочистив горло. Нужно расследовать один деликатный случай.

— Собственно говоря, этим мы и занимаемся, — сказала я.

— Это же наш профиль, — подтвердил мой коллега.

— Я тут встречался с доктором Розенкранцем. Вы о нем, конечно же, слышали, — начал шеф.

Я недоумённо хмыкнула в ответ, судорожно пытаясь вспомнить, кто это такой.

— В последнее время его часто упоминали в прессе.

Розенкранц? Я снова начала копаться в памяти.

— Так это же директор зоопарка? – спросил мой коллега.

— Совершенно верно, — радостно подтвердил Гейнц. Он и попросил меня помочь расследовать этот деликатный случай.

— Что же у него случилось? – спросила я.

— В павильоне для хищных животных, стали происходить странные вещи. Недавно туда поступило довольно дорогое животное, лев из Чехии, потому что в зоопарке освободилось место.

— Какое место освободилось? – не поняла я.

— Место для самца льва, точнее, для вожака.

— Но ведь львы живут в семейной стае или прайде, где есть несколько самцов, — уточнила я.

— Возможно, в дикой природе это действительно так, — недовольно поморщившись, сказал Гейнц, — но в зоопарке все по-другому.

— Итак, туда поступил новый самец из Чехии, — подытожила я. И что же потом произошло? Мне было интересно, что шеф расскажет дальше.

— Лев хорошо перенес транспортировку, но потом умер. Ни с того ни с сего. Розенкранц потребовал произвести вскрытие трупа. Врачи назвали причиной смерти почечную недостаточность.

Вебер беспокойно заёрзал на стуле.

— Ну а теперь доктор Розенкранц обратился к Вам за помощью, потому что у него уже второй лев умер по той же причине.

Гейнц уставился на меня с открытым ртом и, отправившись от удивления, снова закрыл его.

— Но откуда Вам это известно?

— У меня свои источники информации, — загадочно улыбнувшись, сказала я.

— И что же нам делать? — поинтересовался Вебер.

— Ну, вот что. Немедленно отправляйтесь в зоопарк и выясните там, как умер, этот чертов лев, своей смертью или нет, — приказал Гейнц.

Я призадумалась. Мы делаем ему одолжение, но нам то, какой от этого толк?

— Можно отпросить у Вас сейчас с работы Вашу секретаршу Петру? — вспомнив про нее, спросила я.

— Это еще зачем? — недовольно поморщился он. Позвольте  спросить, для чего это она Вам понадобилась?

— Она может нам помочь разобраться в этом деле, — соврала я.

— Хотелось бы узнать чем? — фыркнул он.

— Тем, что знакома с образом жизни хищников, с поведением самцов при спаривании, — ответила я. Она бы нам очень пригодилась.

Шеф недоверчиво посмотрел на нас.

— Ну ладно, валяйте, с ней или без нее, — сердито сказал он. Но действуйте осторожно и незаметно. Надеюсь, Вы знаете, как со всем этим разобраться.

— Как здорово, что вы взяли меня с собой, я вам никогда этого не забуду! — восторгалась Петра, распевая от радости, что едет в зоопарк вместе с нами.

— Если бы я знала, что дорогой ты будешь горланить песни, то я бы лучше оставила тебя в офисе, — проворчала я.

— «В джунглях, в могучих джунглях
Этой ночью лев спит», — снова  затянула Петра.

Вебер подпевал ей по мере сил. «В могучих джунглях», вторил он ей, отбивая такт ладонью свободной руки по рулю. Раззадоренный Петрой он ревел как лев. Рычание льва с заставки американской кинокомпании «Metro-Goldwyn-Mayer» звучало намного скромнее.

— И за что мне все это? — глядя на них, сокрушалась я.

***

Выйдя из машины, оба прекратили петь и вели себя как вполне цивилизованные существа. У кассы зоопарка я выдала нас за друзей доктора Розенкранца. Нас прислал сюда господин Гейнц. Кассир окинула нас критическим взглядом. Вероятно, наш вид не внушал ей доверия. Но директор, все же, впустил нас.

— Ну и дорогие же здесь билеты, — возмутился Вебер, прикинув, во сколько обойдется ему семейный поход в зоопарк. Такая дороговизна! Они что там совсем с ума посходили?!

— Они просто стараются сводить концы с концами, — утихомирила его я.

Около пруда с фламинго стоял домик с зелеными флажками. Рядом с ним на шесте болталась картонная обезьяна. На домике была лента с яркой надписью «Благотворительная лотерея. Сбор средств на новый павильон для обезьян».

— Давайте сыграем? — предложила Петра. Здесь столько всяких призов, что дух захватывает.

На приклеенном к домику листке была указана стоимость лотерейного билета два евро и перечислены призы, которые можно выиграть. Мне не нужны были ни мобильный телефон, ни пылесос, ни туристическая путевка в Майорку. Тем не менее, я все же вытянула себе лотерейный билет. Повезло лишь Петре, которая выиграла плюшевую обезьянку, и радовалась этому как ребенок. Это заставило меня вспомнить о том, что мы пришли сюда не на экскурсию.

— Ты поговоришь с директором, с этим доктором Розенкранцем, — велела я Веберу, — а мы с Петрой пойдем в павильон для хищных животных. Потом встречаемся вон там, в кафе. Я показала на стоявшие у входа в зоопарк столики под зонтиками.

Вебер послушно отправился к административному зданию, мы же двинулись к нужному нам вольеру, поглядывая на указатели зоопарка.  В контактном зоопарке «Детский дворик» с домашними животными столпились дети. Гулявших в нем овечек дети могли погладить или потрогать, а также накормить овощами. 

— А чем заняться мне, пока ты будешь разговаривать с красавчиком? – поинтересовалась Петра.

— Ты внимательно слушаешь, и самое важное, записываешь, — ответила ей я.

Мы подошли ко рву с водой. За ним мы увидели взобравшегося на ствол высохшего дерева пятнистого леопарда. Мне вдруг стало жалко его. Будь моя воля, я бы выпустила его в естественную среду обитания, а не томила животное здесь.

Ну, вот и павильон для хищных животных. У входа висела табличка с информацией о берберийских львах. Прочитав ее, мы с Петрой с удивлением узнали, что сегодня этот вид львов является вымершим в дикой природе. Прямо на меня со стенда смотрел нарисованный берберийский лев, отличавшийся от остальных видов своей особо густой тёмной гривой, заходившей далеко за плечи и висевшей вниз на животе.

В павильоне было чисто как в операционной. Все облицовано керамической плиткой. За прочными стеклянными перегородками пустые клетки для животных с лежанками у стен, похожими на нары в тюремных камерах. В углу была кухня для приготовления корма, где все также сияло безукоризненной чистотой. На блестящих крюках висели тушки цыплят-бройлеров,  заготовленные для кормления хищных животных. Вид у них был неважный, одни неощипанные, другие синюшные, тощие и невзрачные.

— Хорошо, что Вы все же нашли время прийти сюда, — услышала я за своей спиной. Это был Томми Виснер, который бесшумно подошел к нам сзади. Даже в своей темно-синей униформе сотрудника зоопарка он выглядел сногсшибательно.

— Рады Вас видеть. С моей коллегой Вы уже сегодня утром познакомились.

Петра  смотрела на него обожающим взглядом.

— Вот там клетка льва по кличке Паша. Томми показал рукой на клетку за кухней. Вернее была его клетка, поправил себя он. Долго он там не задержался.

— Я слышала, что его доставили сюда из Чехии, — начала я свой допрос. Может быть, он плохо перенес транспортировку?

Он отрицательно покачал головой.

– Не думаю, ведь льва перевозили в специальном контейнере, где все предусмотрено. Так что перевозка на него никак не повлияла.

— Возможно, Паша был болен, высказала свое предположение я. А коллеги из Чехии просто скрыли это, чтобы не сорвать сделку по продаже животного.

Он снова отрицательно покачал головой.

— Все дело в том, что мы его не покупали, а лишь на время позаимствовали.

— Как это так, позаимствовали? – удивилась я.

— Этот лев из нашего зоопарка. Он здесь вырос. Но у нас уже имелся  лев для воспроизводства потомства.  Курти. Поэтому мы и отдали Пашу в Чехию, как бы напрокат. И договорились, что когда он нам понадобится, мы заберем его обратно.

— А если бы Паша был нездоров, то чехи не отправили бы его в зоопарк, ведь здесь нужен здоровый лев, — заметила я. Ведь он понадобился для воспроизводства потомства.

Томми согласно кивнул. — Совершенно верно. Когда Курти в ноябре умер, мы забрали Пашу назад. С ним было все в полном порядке, иначе коллеги не прислали бы его к нам. Он чувствовал себя прекрасно.

— Как долго Паша пробыл в зоопарке? – спросила я.

Петра старательно записывала все в свой блокнотик.

— Десять дней, — ответил он.

— И все у него было хорошо, — еще раз удостоверилась я.

— Настолько, что он спарился с львицей.

Он улыбнулся Петре. Та покраснела или, может быть, мне это показалось?

— Месяца через три будет ясно, какой от этого толк.

— Скажите, а, правда, что львицам  дают таблетки от нежелательной беременности? – спросила Петра. Я прочитала об этом в газете. Там было написано, что в зоопарке три львицы. Двум из них дают таблетки, чтобы только одна львица забеременела.

Я восхитилась тем, насколько хорошо Петра была информирована.

— Вообще-то это не таблетки, — поправил ее он, — а специальный препарат, который впрыскивается животным через стеклянную трубку.

— Тогда, возможно кто-то  пришел и впрыснул льву что-нибудь, — выдала я наобум. Какую-нибудь отраву, или препарат, провоцирующий приступ острой почечной недостаточности.

— В принципе это возможно, — согласился Томми, — но только не в нашем зоопарке. Ведь клетки отделены перегородками. Прямой контакт со львами возможен лишь в вольере.

— И у кого же есть доступ к ним? – поинтересовалась я.

— За ними ухаживают четверо сотрудников зоопарка.

— И больше никто?

— Пожалуй, нет, — немного помедлив, ответил он.

— Отравить льва можно и при кормлении, — сказала я, взглянув на крюки с тушками цыплят-бройлеров.

— Конечно. Такое тоже могло произойти, но врач не обнаружил признаков отравления.

— Покажите мне львиц, — попросила его я.

Он повел нас к вольеру для львов, который был точной копией вольера для леопардов. Правда, может быть, немного просторнее. Все та же самая безотрадная картина жизни животных в неволе. Посыпанный песком земляной пол, да  ствол высохшего дерева.

— Посетителей зоопарка отделяет ото львов восьмиметровый ров с водой, — объяснил он.  Так что добраться до них невозможно.

Я посмотрела в вольер. Там на песке лежали две львицы, вытянув передние лапы. Словно две большие добрые кошки, — невольно подумала я.

— Они выросли вместе, поэтому хорошо ладят друг с другом, — сказал Томми.

— А где же третья львица? – спросила я.

— В глубине вольера. Он показал пальцем на скрывающиеся в тени контуры животного. Эта львица всегда располагается рядом с клеткой.

Приглядевшись, я увидела сидевшую там львицу.

— Именно она сразу приглянулась Паше.

Петра буквально ловила его каждое слово. Томми улыбнулся ей.

Я обратила внимание на мужчину в темно-синей униформе сотрудника зоопарка, входящего в павильон для хищных животных.

— Не волнуйтесь, это мой коллега, — пояснил он.

— Вот он то, мне как раз и нужен, — сказала я. А Вы пока продолжайте беседовать с моей коллегой.

Я нашла коллегу Томми Виснера в облицованной керамической плиткой комнате для отдыха. Он собирался перекусить и уже достал принесенные с собой сосиски и баночку с горчицей. На ней я увидела знакомое мне название «Львиная горчица. Очень острая».

— Приятного аппетита, — пожелала ему я.

Мужчина с серебряной серьгой в виде кенгуру в мочке уха окинул меня любопытным взглядом. Затем он взял сосиску и макнул ее в горчицу.

— Я хотела бы задать Вам пару вопросов, — предъявив свое служебное удостоверение сотрудника полиции, обратилась к нему я, Он взглянул на него, и стал есть обильно смазанную горчицей сосиску. Я быстро убрала удостоверение обратно в сумку.

— Меня интересует судьба львов Паша и Курти, точнее действительно ли они умерли естественной смертью. Ваш коллега ставит это под сомнение.

— Опять ему неймется, — недовольно поморщился и пробурчал он, продолжая есть сосиску.

— Вы не ладите с ним? – продолжила я.

— Как по мне, так он просто болтун.

— Так что, очень докучает Вам  своей болтовней? – предположила я.

— Да уж, болтает и болтает, без умолку. Делать ему больше нечего.

— Все люди разные. Одни чересчур разговорчивы, другие наоборот, — уклончиво сказала я.

Вот и полицию он заболтал, — раздраженно добавил он.

— Ну и что же, Вы считаете, он нам наболтал? – спросила я.

— Думаю разный вздор, только и всего, — ответил он,  откусив от булочки кусок и начав нервно пережевывать его.

— Ну и что же Вы считаете вздором?

Уголки его губ дёрнулись вниз, желваки заходили ходуном. По его лицу было видно, что он что-то лихорадочно соображал. 

— Всех приходящих к нам представителей прессы он спрашивал о том, не хотят ли они погладить льва?  В общем, нёс всякую чушь. А затем говорил, что он здесь единственный лев, которого можно погладить. Это же ненормально!

Я понимающе кивнула.

— И все это потому, что он слишком много о себе возомнил. А на самом деле он просто болтун. Причем делает это для того, чтобы выпятить себя. И вот такого человека шеф назначил старшим кипером, — доверительно наклонившись ко мне, прошептал он,

Я восхищенно смотрела на его серьгу в виде кенгуру. Лишь сейчас я заметила кенгуренка у нее в сумке.

***

Спустя полчаса я отправилась в кафе. Вебер сидел за столиком под зонтиком с большой кружкой пива. Пивная пена висела на его шкиперской бородке, и он выглядел довольным, как вылакавший сливки кот.

— Ну как, все в порядке? — поинтересовался он. Ты узнала, кто за всем этим стоит?

— Да нет же! С чего ты взял?

— Потому что у тебя довольный вид.

— Скажи, разве здесь не здорово? Ведь лучше, чем у нас в отделе, – улыбнувшись мне, сказал он, покосившись на молодую мамочку в короткой юбке, которая катила детскую коляску к клетке с фламинго.

— Ну а ты что-нибудь выведал у директора?

— Да много всего, — похвастался он. Ты знаешь, какая у него закавыка?

— Подожди, — прервала его я и подозвала официанта, чтобы заказать себе кофе глясе.

— Ну, а теперь выкладывай, какая же там закавыка у директора зоопарка? – бодро обратилась я к Веберу.

— Дело в том, что какой-то пьяница забрел ночью в вольер для хищных животных, — выпалил он. Прикольно, да? – отхлебнув пива, спросил он.

— Нечто подобное уже было в Кёльне. Там зоопарк находится рядом с проезжей частью улицы. А что ты еще разузнал? Официант принес мой заказ, и я благодарно кивнула ему.

— Он оказался самоубийцей!

— Самоубийцей? – невольно повторила я за ним.

— Такой случай был как-то в Нюрнберге с одним студентом-индологом, изучавшим хинди и прочую ерунду. Он верил в реинкарнацию.

— Ну и что там с этим пьяницей? – спросила я.

— Он хотел заново родиться. Напридумывал себе, что если его сожрет лев, то после смерти он заново родится в теле льва.

— Стать львом, что же недурно, — сказала я,  — надеюсь, конечно, не в зоопарке.

— Шутки шутками, но этот тип дома накатал прощальное письмо, а затем разделся около вольера для львов, аккуратно сложил свои вещи и перелез через ограду.

— И он получил, что хотел? — полюбопытствовала я.

— Можешь не сомневаться. Из вольера еще никому не удавалось выйти живым.

— Скажи, ты узнал что-нибудь полезное для нас? – нетерпеливо спросила я.

— Я просмотрел вместе с директором все личные дела сотрудников зоопарка, чтобы выяснить были ли приняты на работу новые сотрудники в интересующий нас период времени.

— Молодец, — похвалила его я. Ну и какой результат?

Он отрицательно покачал головой.

— Нулевой. Единственное, что изменилось с начала ноября это появление второго поставщика корма для зоопарка.

Негусто, — вырвалось у меня.

— Думаю, здесь во всем замешан этот красавчик, старший кипер в вольере для хищных животных

— Томми Виснер вовсе не красавчик, — не согласилась с ним я.

— Не вздумай сказать об этом Петре. Он хороший симпатичный парень. И она без ума от него. Директор ценит его. Считает, что тот здорово ладит с животными.

— Вот видишь, — сказала я. О том, что коллега с серебряной серьгой в виде кенгуру в мочке уха был не в восторге от Томми, я умолчала.

— Директор рассказал мне, как тот с ноября пытается улучшить рацион львов. Чтобы им вместо замороженных обезглавленных напичканных гормонами кур со склада давали живых кур.

 Я припомнила кур висевших на крюках на кухне для приготовления корма животным, неощипанных, наполовину ощипанных или ободранных до костей.

— Это любопытно, — согласилась я.

— Посмотри, кто к нам идет.

Краса нашего отдела, приветливо помахав рукой, подошла к нам и плюхнулась на стул рядом с нашим столиком.

— Я смотрю, вы неплохо устроились. Пиво, кофе глясе.

— Можешь  и себе заказать, — сказала я. Вот меню.

Я подозвала официанта.

Есть ли у Вас шампанское, — спросила у него Петра. Мне бы хотелось кое-что отметить.

Мы с Вебером переглянулись.

— Хотелось бы узнать что? — поинтересовалась я.

— Мы с ним договорились о встрече. Классно получилось, не так ли?

— Ты ведь его совсем не знаешь, — спустил ее с небес на землю Вебер.

— Это именно тот, кто мне нужен, — восторженно сказала Петра. Я просто чувствую это.

— Ну а как же Фреди? – спросила я.

— Какой еще там Фреди? – лукаво улыбнулась она.

Официант принес маленькую бутылку шампанского, открыл ее и налил Петре. Та подняла бокал и сказала:

— За Томми, мужчину моей мечты. Встреча с ним сделала меня по-настоящему счастливой.

Вебер задумчиво уставился на свою пивную кружку. Мне вспомнилась моя первая встреча с моим парнем Бекманом, как мы вместе стояли в фойе кинотеатра с большим пакетом попкорна.

— Ну, тогда давай. Я подняла свою кофейную чашку и чокнулась с бокалом Петры. Как говорится, ни пуха, ни пера.

— Я ничего плохого о нем не слышал, — добавил Вебер.

— Плохого?- Петра удивленно взглянула на него. — Он такой милый и добрый, что даже львицы его любят.

— Любят? – удивились мы оба с Вебером.

— В отличие от вас я разбираюсь в кошках, — сказала Петра.

Мы не возражали.

— Знаете, а я была с ним у вольера. Вскоре пришли три львицы, и стали ласкаться к нему, громко урча. Это было здорово! Томми признался мне, что самое ужасное в его профессии то, что не может погладить их. Он любит львиц, а они любят его.

— У зверей хороший инстинкт, — льстиво сказала я.

— Он очень старается для них. Для него просто невыносимо видеть какой ужасный корм им дают.

— Им дают выбракованных кур с истекшим сроком годности со склада, — сказала я.

— Откуда ты это знаешь? – спросила Петра.

— Я видела этих кур висевших на крюках на кухне для приготовления корма животным. Тут уже сразу становится ясно, что там хранится на складе.

— Вот и Томми говорил об этом. Уже давно он пытается сделать так, чтобы звери получали нормальный корм. Но его покупают со склада. Ведь это дешевле.

— С ноября он дает им и хороший корм. Так делают и другие киперы, — добавила я.

— Он рассказывал мне об этом. Как он добился, чтобы беременная самка получала нормальный корм.

Беременная самка, — задумчиво повторила я. Но не Курти или Паша…

— В пять часов начнется кормежка, может быть, посмотрим на это? – спросила Петра.

***

Ближе к пяти мы подошли к павильону для хищных животных. Львицы больше не лежали в вольере на песке, а бродили возле железных дверей. Ровно в пять их открыли, освободив им доступ к их клеткам с заранее заготовленным кормом в павильоне для хищных животных.

Мы стояли втроем перед вольером и наблюдали за львицами, которые зашли в павильон, и заняли места, каждая на своем уровне перед стальной дверью в клетку. Я не видела никакого различия между ними, но кипер с серьгой в виде кенгуру в мочке уха рассказал мне какие они разные. Даже в проявлении симпатии. По словам этого кипера одна львица не выносила его, другой он был безразличен, а третьей он нравился. Томми Виснера любили все три львицы. Интересно узнать, мурлычут ли они как кошки?

— Заходите, сейчас начнется, — поторопила нас Петра.

В павильоне для хищных животных уже собрались посетители, которые ждали начало кормежки. Два маленьких мальчика смотрели во все глаза, расплющив носы об защитное стекло. Большинство посетителей, молодые и старые, папы, мамы и бабушки прилежно заняли места на скамейках в центре павильона.

Пустые клетки, где на полу валялись растерзанные куры, имели неприглядный вид. Тут стальные двери открылись, и львицы одна за другой забежали каждая в свою клетку.

В клетке слева от меня сидела львица, зажав курицу между лапами. Перья летели в разные стороны,  и я видела, как клыки львицы вонзались в нее. Толстое защитное стекло заглушало хруст костей курицы.

Каждая львица выбрала себе укромное место, чтобы поедать приготовленный ей корм. Одна из них забралась наверх на свою лежанку у стены, как будто специально для того, чтобы выказать нам свое презрение.

Я посмотрела на пустую клетку рядом с кухней для приготовления корма животным. Там получал корм Паша. Вот бы узнать, как он ощущал себя в роли главы прайда? На информационном стенде я прочитала, что в дикой природе самцы, как правило, охотятся вместе с самками. Причем только самцы распределяют добычу между самками и потомством. Из своей клетки Паше было видно, что творится на кухне для приготовления корма животным. Он видел, что подвешивают на крюки. Тощих кур, которые попадали к нему в клетку, и живых кур, которые ему не доставались.

***

В конце рабочего дня Гейнц поднялся со своего начальственного кресла. По его распоряжению Петра уже накрыла на четыре персоны столик, стоявший у стены в кабинете. Среди приглашенных были доктор Розенкранц, директор зоопарка, Вебер, я и, конечно же, сам Гейнц. Это был великодушный жест опуститься до уровня своих подчиненных. Гейнца прямо-таки распирало от радости за то, что они его не подвели. Рядом с нашими кофейными чашками лежали буклеты из зоопарка. На одном из них были изображены жирафы.

Петра налила всем кофе и ушла. Шеф встал, и, обращаясь к директору зоопарка, ласково сказал:

— Дорогой Курт, ты обратился ко мне за помощью по деликатному вопросу.

Доктор Курт Розенкранц надел очки и с любопытством посмотрел на нашего шефа.

— И я подключил к этому делу своих самых опытных сотрудников.

Теперь доктор Розенкранц дружелюбно посмотрел на меня и на Вебера сквозь толстые стекла своих очков.

— Ну а сейчас мы послушаем нашего комиссара, госпожу Штейн, — посмотрев на меня, сказал Гейнц.

— Для нас это был совершенно необычный случай, — начала я. Два мертвых льва. По результатам вскрытия причина их смерти почечная недостаточность. Нам нужно было выяснить так ли это на самом деле, не замешан ли кто в смерти львов, и если понадобится, найти убийцу. Это было чрезвычайно важно для Вашего заведения.

Доктор Розенкранц согласно кивнул.

— По-моему, — сказала я уверенно, и сделала паузу, чтобы подчеркнуть значимость момента и убедиться в том, что все меня внимательно слушают, — по результатам нашего расследования можно с полным правом утверждать, что никто не замешан в смерти львов Курти и Паша.

— То есть, это не убийство? – с надеждой спросил доктор Розенкранц.

— Конечно, нет. Можете не сомневаться в этом, — уверила его я.

 — Мы постарались основательно разобраться в том, что привело к внезапной смерти львов. Вы же зоолог, доктор Розенкранц. Поэтому только Вы можете судить о том, насколько верно то, что установили мои коллеги, господин Вебер и госпожа Петра Клар. А именно, верны ли наши выводы с точки зрения зоологии.

— Я Вас с интересом послушаю, — отхлебнув кофе, заверил доктор Розенкранц.

— Мы имели неоспоримые даты и факты, — сообщила я. Это смерть льва Курти в ноябре прошлого года и смерть льва Паша в июне этого года. Два мертвых льва без очевидных признаков смерти. Два льва, которые перед смертью были абсолютно здоровы. И более того их использовали для воспроизводства потомства. Ничего не предвещало близости их смерти. И, тем не менее, в один из дней львов нашли мертвыми в своих клетках.

— Совершенно необъяснимо, — пробормотал доктор Розенкранц.

— Вашего кипера, Томми Виснера, это настолько озадачило и испугало, что он начал подозревать в убийстве львов неизвестного преступника.

Гейнц насторожился. Доктор Розенкранц спокойно протирал платком стекла своих очков.

— Успешному ходу нашего расследования во многом способствовало то, что мы решили начать с поэтапной проверки  условий содержания берберийских львов. Нас интересовало, что изменилось в них с ноября прошлого года.  И, прежде всего, были ли приняты на работу новые сотрудники, которые могли устраивать махинации с кормом или как-то иначе нанести опасный вред здоровью львов.

Доктор Розенкранц внимательно слушал.

— Мы подозревали даже львиц. Но разве невозможно, — вопрошала я, — что в неволе поведение зверей меняется, в результате чего львицы уже больше не подчиняются беспрекословно львам, и избегают спаривания. Все это приводит к тому, что львы переживают большой стресс, следствием которого и становится их смерть от почечной недостаточности.

— Довольно интересная версия, — хмыкнул доктор Розенкранц, продолжая заниматься своими очками.

— Более того, я даже предположила, — призналась я, — что у львиц в неволе может быть и однополая любовь. Бедные львы могли стать невольными свидетелями ее проявления, и  это настолько оскорбило их львиное достоинство, что привело к развитию почечной недостаточности.

— Вполне возможно, — согласно кивнул доктор Розенкранц.

— Правда потом, — продолжила я, — мне стало известно то, что заставило меня отказаться от своих прежних предположений, и направить расследование в новое русло.

Взгляд доктора Розенкранца был так прикован к моим губам, что он  перестал протирать платком стекла своих очков и просто держал их в руках.

— В ходе проверки того, что изменилось в условиях содержания берберийских львов с ноября прошлого года, мой коллега  наткнулся на интересный факт.

Директор Розенкранц приподнял голову и прислушался.

— С ноября прошлого года Вы впервые начали кормить зверей живыми курами.

Розенкранц утвердительно закивал головой.

— Ваш старший кипер Томми Виснер кормил ими исключительно львиц. А какая львица должна будет забеременеть, определяли Вы.

— Совершенно верно, — пробормотал доктор Розенкранц, — именно так все и должно быть.

— Я готова с Вами согласиться, если бы не одно но. Давайте попробуем взглянуть на сложившуюся ситуацию глазами льва-самца. Клетка львов Паша и Курти находилась прямо напротив кухни для кормления животных. Там на крюках висели куры для кормежки зверей. По моему предположению генетическая память льва даже в неволе диктует ему те же, что и в дикой природе, модели поведения, а именно тип распределения добычи. Я уверена, что львы были подвержены синдрому стресса из-за потери контроля над распределением корма. Каждый день им приходилось видеть, как этим занимается другой самец, двуногий, Ваш кипер. Хотя подобная картина и угнетала их, но они, все же, справлялись с этим. До тех пор пока не появился еще один сильный раздражитель.  Совершенно неожиданно для львов стали давать два класса корма: уже привычных для них захудалых кур со склада замороженной продукции и аппетитных живых курочек. Поставьте себя на место львов, которые ежедневно видели этих лакомых курочек премиум-класса из своей клетки, понимая, что это не для них, и довольствовались паршивым эконом-классом. Вот это и вызывало  сильное напряжение всех приспособительных механизмов организма животных. Так что смерть от почечной недостаточности ничто иное как реакция организма на действие тяжелого непреодолимого стресса.

Я вздохнула.

— Полагаю, что так и было. Этот новый раздражитель в виде лакомых курочек, который действовал на них ежедневно, Курти и Паша не смогли  выдержать.

Доктор Розенкранц утвердительно кивнул головой.

— Вот что я Вам скажу. Это очень даже убедительная версия. Так, все и могло бы быть. А что  могло быть, то и произошло.

— Я же тебе сразу сказал Курт, что если я подключу своих ребят, то они раскроют этот случай в два счета, — гордо заявил Гейнц.

— Как я могу их отблагодарить? – спросил директор зоопарка. — Как? Что они хотят? Ну, выкладывайте! – обращаясь к нам, сказал он.

Вебер вопросительно переглянулся со мной. Я соображала недолго.

— Коллега, которая работала с нами над раскрытием этого случая, без ума от больших диких кошек, — улыбнувшись, сказала я. Если бы Вы выдали ей абонемент в зоопарк, то она просто бы ликовала от счастья.

 “Pascha ist tot”

Перевел с немецкого языка А. Злобин

Программа

На первом этапе мы предлагаем курс из 10 семинаров продолжительностью по 3 ак. часа. В группах — 7-10 человек. Вместе с преподавателем слушатели анализируют оригинальные тексты и переводы произведений известных писателей — как классиков, так и современников, — а также выполняют «домашние» переводы с последующим коллективным устным разбором и индивидуальным письменным редактированием. Возможно дальнейшее обучение, также циклами по 10 занятий. https://perevodasart.ru/course

Набор в группы первого цикла происходит по результатам оценки тестового задания (см. ниже).

Расписание и цены

В связи с пандемией мы не проводим очные занятия в Москве, но когда ограничения будут полностью сняты, возобновим живые встречи. (Интернет-курсы). Занятия проводятся один раз в неделю, график будет согласован со всеми членами группы.

Стоимость первого цикла из 10 занятий – 29 000 рублей, второго цикла — 27000 рублей.
Подробнее здесь

Требования к кандидатам

Знание языка перевода на уровне хорошего понимания художественного текста со словарем;
грамотный русский язык.

Здесь можно скачать тестовое задание; переводы присылайте по адресу perevodasart@mail.ru. Требования к участникам семинара поэзии см. на странице Интернет-курсы).

Набор в группы

В настоящее время продолжается набор на курсы художественного перевода во все группы, заявки принимаются до 10 февраля 2023

В сложившейся ситуации все занятия будут проходить онлайн. Пожалуйста, укажите предпочтительную форму обучения – онлайн (видеочат с вашим личным участием) или полностью заочный курс (видеозаписи занятий с заданиями) Интернет-курсы.
Тестовые переводы не рецензируются, о результатах набора мы обязательно сообщим вам не позднее 15 марта 2023 года.

Все дополнительные вопросы можно задать по тел. +7(985)365-32-73 (в течение января только в Whatsapp и Telegram) и по электронной почте perevodasart@mail.ru